Идти ли к психологу? 6 поводов для сомнений
«Я начала психотерапию опосля 2-ух лет размышлений, — признается 53-летняя Светлана. — У меня было предчувствие, что мне станет легче, если я поговорю с кем-то. И в то же время я не могла отвертеться от мысли, что к психоаналитику идут тяжелобольные, те, кто очень слаб, чтоб совладать без помощи других. Это было больше 10 годов назад, да и сейчас, когда я советую неким знакомым обратиться к психоаналитику, они реагируют так, как будто я произнесла, что у их лихорадка Эбола».
«К нам в центр время от времени приходят те, кто желал бы поменять не себя, а соседа, начальника, супруга либо деток, — ведает Инна Хамитова. — В этом случае психолог старается узнать, в чем запрос самого обратившегося. И бывает, что клиентам таковой подход не нравится, поэтому что они рассчитывали на резвую „починку“ остальных. Но посреди тех, кто определил делему либо желание, удовлетворенность психотерапией близка к 100%».
Спецы единодушны: никогда еще у их не было столько пациентов
К слову, чтоб пользоваться бесплатной психотерапией в психическом центре, время от времени приходится ожидать несколько месяцев, так много желающих. Да и у их есть колебания, опаски и внутренние противоречия. Мы приводим перечень более всераспространенных страхов и предубеждений, которые мешают обратиться к психоаналитику.
1. «Я и так понимаю, почему страдаю»
«Я рано растеряла родителей, и окружающие нередко рекомендовали мне записаться к психологу. Я отрешалась, поэтому что не считала, что нуждаюсь в помощи, — ведает 28-летняя Дарья. — Но я до сего времени переживаю периоды глубочайшей подавленности. И нередко опять всплывает вопросец — не пойти ли к психоаналитику».
«Я понимаю свои трудности и, может быть, смогу преодолеть их без помощи других» — этот аргумент служит для того, чтоб успокоить себя, — разъясняет Инна Хамитова. — Нужно до этого всего задаться вопросцем, почему решение еще не найдено. Следить за собой, осознавать себя — это тяжело. Мы будто бы рассматриваем себя в кривом зеркале. Самоанализ — миф».
Родившаяся в русское время идеология сознательного самоконтроля отсылает нас к императивам: «будь мощным, вытерпи, стиснув зубы, достигни победы, заслужи признание». В нашей культуре страдание нередко ассоциируется с внутренней силой, но на самом деле, чтоб открыться другому и преодолеть свои трудности, требуется больше отваги.
Не следует забывать и о том, что психика (Особая сторона жизнедеятельности животных и человека и их взаимодействия с окружающей средой), очень непростая по собственной структуре, не ограничивается сознательным «Я»
Иллюзия возможности без помощи других совладать с трудностями защищает и еще от 1-го ужаса: оказаться, в связи с психотерапией, лицом к лицу со сокрытой, страшенной частью самого себя. «Вокруг того, что происходит в кабинете психоаналитика, очень много домыслов. По сути это совсем не непременно шокирующие откровения и ужасные открытия о самом для себя», — отвечает на это Инна Хамитова. Риск войти туда хорошим медиком Джекиллом и выйти мерзким мистером Хайдом весьма невелик.
2. «Мне не так плохо»
«Я думаю, что мои задачи недостаточно серьезны, чтоб заинтриговать психоаналитика. Я боюсь, что он не станет меня слушать», — ведает 47-летняя Элеонора.
Подобные аргументы — итог негативного суждения, обесценивающего взора на самого себя. «Время от времени задачи с самоуважением не дают нам даже представить, что мы заслуживаем того, чтоб нас выслушали, чтоб нам посодействовали, — разъясняет Инна Хамитова. — Мешает также всепоглощающее чувство вины: «Как я могу сетовать, когда остальные мучаются от бедности либо томных заболеваний? У меня все есть для счастья, мне следует быть счастливым».
Но чувство благополучия не зависит от нашей воли
Мы иногда так привыкаем к собственной духовной боли (переживание, связанное с истинным или потенциальным повреждением ткани), что перестаем ее замечать, воспринимаем как неминуемый фон остальных событий. Лишь почему-либо не ощущаем себя счастливыми. А позднее физические заболевания начинают говорить, что пора что-то поменять.
Чтоб «дозволить» для себя обратиться к психоаналитику, совсем не надо оказаться на деньке пропасти. Даже благоразумнее назначить встречу заблаговременно, пока вы еще не дошли ранее. Некие приходят к психоаналитику один раз, просто чтоб подвести результат либо констатировать, что они не нуждаются в терапии (терапия – процесс, для снятия или устранения симптомов и проявлений заболевания). Пора в конце концов покончить с фантазией, как будто психотерапия предназначена только для людей, которым нестерпимо плохо.
3. «Боюсь ворошить прошедшее»
«Мне уже лет 10 охото пойти к психоаналитику, но никак не выходит, — признается 38-летняя Ира. — Я боюсь опять погрузиться в прошлые мучения. Хотя я и понимаю: это лишь шаг, который нужно пройти, чтоб освободиться от их, — мне кажется, что это будет очень болезненно».
«Таковой резон, как «не желаю ворошить прошедшее, пережевывать проблемы», звучит нередко, — отмечает Инна Хамитова. — Но мы быстрее рискуем ворачиваться к ним опять и опять, если избегаем похода к психоаналитику.
Прокручивать болезненные действия в голове, ворачиваться к ним — конкретно это мы делаем, когда остаемся наедине с трудностями. И напротив, во время терапии (терапия – процесс, для снятия или устранения симптомов и проявлений заболевания) мы можем сойти с этого круга. Дело в том, что присутствие третьего лица — психоаналитика — вдохновляет нас поменять пластинку, поменять восприятие, выдумывать новое».
Возвращение к прошлому в реальном времени сеанса психотерапии может причинить боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)
Но во время данной нам встречи с моментами нашей истории, которые равномерно выпускают нас из плена, мы не одни: нам помогает психолог, сопровождая в самые трудные моменты.
Цель терапии (терапия – процесс, для снятия или устранения симптомов и проявлений заболевания) — не возвратиться в детскую травму, а поглядеть на нее очами взрослого, у которого есть новейшие способности. Есть и такие направления психотерапии — включая системную семейную, — которые не стремятся опустить клиента в прошедшее и ориентированы быстрее на поиски ресурсов.
4. «Не желаю гласить о сексе»
«Я подумываю обратиться к психоаналитику, но мне не охото гласить о собственных сексапильных фантазиях с незнакомым человеком», — пишет нам 48-летняя Софья. «Можно и не делиться сексапильными фантазиями, это не условие и не обязательная часть терапии (терапия – процесс, для снятия или устранения симптомов и проявлений заболевания), — ведает Инна Хамитова. — К тому же клиенты сами выбирают, о чем им охото гласить. Могут, к примеру, поведать о том, что ели вчера на ужин, вспомянуть семейные рецепты, кухню мамы, возлюбленные кушанья юношества…»
Терапевт может задавать вопросцы и давать тему, но никогда не принуждает клиента гласить о том, к чему тот не готов. И сексуальность в психотерапии не сводится к генитальности, к половым органам. Психотерапевты считают, что секс всюду: в оральном импульсе, с помощью которого еда нам нравится либо мы отказываемся от нее, как при расстройствах пищевого поведения. В скопическом импульсе, который управляет наслаждением созидать либо быть увиденным, также энтузиазмом к фото, кино и так дальше.
И в каждодневной жизни, в том, как мы улыбаемся, смотрим друг на друга, ощущаем себя мужиком либо дамой, тоже непременно находится секс. Но почти все клиенты на консультации вправду рано либо поздно упоминают свои сексапильные практики и предпочтения, также воображаемые сцены.
Некие пользуются перифразами, чтоб избежать слов «член» либо «вагина», либо не осмеливаются сказать, что занимаются мастурбацией
Но, по воззрению психоаналитика, опаски исчезают, когда устанавливается доверие и клиенты соображают, что о их не будут выносить суждения. Психоаналитик не арбитр, а его кабинет — защищенное, нейтральное место, где можно гласить обо всем.
Но в опасениях нашей читательницы Софьи и тех, кто находится в ее положении, нет ничего иррационального. «В ежедневной жизни иной человек — это возможный арбитр, — припоминает Инна Хамитова. — Не считая того, правила приличий, которые управляют жизнью общества, не допускают подробных дискуссий о сексапильных практиках и фантазиях. Даже когда мы считаем, что далеки от иудеохристианской морали, она часто припоминает нам о для себя.
Но никогда не следует забывать, что любой человек — также звериное, мыслящее млекопитающее, которое носит внутри себя подсознательную, импульсивную часть. Научиться жить с данной нам импульсивной частью как раз и является целью терапии (терапия – процесс, для снятия или устранения симптомов и проявлений заболевания)».
5. «Для меня это очень недешево»
«Мне хотелось бы пойти на психотерапию, но я не могу дозволить для себя платить 5000 за сеанс, если лишь не возьму кредит», — сетует 27-летний Валентин. Стоимость разных видов психотерапии — один из причин, которые принуждают нас колебаться.
«Но разве наше нехорошее самочувствие не обходится недешево? — возражает Инна Хамитова. — За симптомы (Симптом от греч. — случай, совпадение, признак — один отдельный признак, частое проявление какого-либо заболевания, патологического состояния или нарушения какого-либо процесса жизнедеятельности), блоки, невротические модели поведения, волнения мы рассчитываемся бедами в работе и в любви, жизнью без радости. Не стоит также забывать о никчемных растратах, при помощи которых мы пытаемся компенсировать то, что нам не хватает. Созодать ставку на „иметь“, а не на „быть“, из-за того, что мы не ощущаем, что существуем, — это нерентабельный расчет. Ничто не обходится нам так недешево, как жизнь, которая проходит мимо».
Какие способности есть у тех, кто не может платить за сеансы?
«Есть бесплатные психические службы и телефоны доверия, — припоминает Инна Хамитова. — И в почти всех центрах ведется льготный прием. В нашем, к примеру, есть две программки консультирования: соц и стажерская. В крайней стоимость мала: консультируют стажеры, проходящие переподготовку в центре. Также можно попасть на 10 приемов к опытнейшему спецу совсем безвозмездно — если клиент соглашается, чтоб эту консультацию могли следить стажеры. Очевидно, все участники подписывают соглашение о конфиденциальности».
Так что можно отрешиться от мысли, что психотерапия неизбежно нас разорит. Вопреки всераспространенному убеждению, не непременно нужно платить наличными, чтоб получить результаты. «Наличные, чеки, переводы — все это работает идиентично отлично, — подтверждает психоаналитик. — И это работает, даже когда клиент платит дешево. Детский психотерапевт Франсуаза Дольто спрашивала со собственных пациентов-детей символическую плату — монету, билетик на метро, какую-нибудь маленькую вещицу».
6. «Не верю, что мне это поможет»
«Моя неувязка очень застарелая, она уже вросла в меня, стала частью личности, потому, я боюсь, ни один психоаналитик с сиим не управится», — сетует 43-летняя Алевтина.
«Психоаналитик помогает нам создать что-то принципиальное себе, при условии, что нам этого охото, — считает Инна Хамитова. — Но случается и так, что какая-то часть нас, хотя мы этого не сознаем, предпочитает поддерживать обычную неудовлетворенность и сохранять знакомый симптом (один отдельный признак, частое проявление какого-либо заболевания), только бы не повстречаться лицом к лицу с неизвестностью».
Время от времени недоверие представляет собой безотчетный нарциссический вызов, брошенный психотерапии
«Я особый, мои трудности и ужасы совсем неповторимы! Сможешь ли ты, психоаналитик, двинуть меня с места?» Колебание также нередко становится симптомом (одним, отдельным признаком заболевания) депрессии, который стоит принять серьезно, — «У меня так безвыходное положение либо я в таком отчаянии, что никто не способен меня вынуть». И это как раз весомая причина назначить встречу с терапевтом как можно быстрее.
